Как развивалось искусство гипноза

Пожалуй, гипноз – это самый загадочный метод лечения. Ни один другой метод так не опутан мифами и легендами, не связан так сильно в сознании людей с колдовством и потусторонними силами.
Гипноз – это то, чего многие боятся и не понимают. Гипноз – это то, что жрецы и целители древности начали использовать много тысячелетий назад.

Однако, несмотря на все предубеждения, гипноз признан методом лечения официальной медициной и практикуется в лечебных учреждениях вот уже на протяжении полутора сотен лет.

Под гипнозом снимаются те защиты, которые выстраивает человек, чтобы не сталкиваться лицом к лицу с неприятными переживаниями и страхами. Но зачастую решить сложную ситуацию можно только в том случае, если пойти ей навстречу. И именно гипноз в состоянии сделать эту встречу максимально безболезненной для человека. С помощью гипноза, вернее с помощью внушения в состоянии гипноза, опытный специалист может за один сеанс не только обнаружить причину проблемы, мучившей вас годами, но и решить ее!

Почему же гипноз является настолько сильным средством? Дело в том, что в гипнотическом состоянии вы отключаетесь практически от всех влияний внешнего мира, максимально расслабляетесь и можете сосредоточиться исключительно на своей проблеме, дабы в результате найти единственно правильное ее решение.

История возникновения гипноза
Знакомство с явлениями гипноза с незапамятных времен предопределило тот факт, что исторически из всех методов психологического лечения первой возникла гипнотерапия.

Считалось, что причиной расстройств психики являются демоны, духи умерших, воплотившиеся в зверей, насекомых и т. п., поэтому лечение психических расстройств состояло в изгнании демона из тела больного. С этой целью больных вращали вокруг оси, били розгами. В те далекие времена человек искал способы «умилостивить» тайные силы, посредника между богами и демонами. Предлагаем гипноза уроки недорого.

В одном древнем папирусе, который египтологи считают копией, сделанной с еще более раннего, утерянного текста, есть такая запись: «Принеси опрятную и начищенную лампу, наполни ее лучшим ароматным маслом и повесь на клин из куска лаврового дерева на стене, расположенной с утренней стороны. Затем поставь перед ней мальчика. Погрузи его в сон твоей рукой и зажги лампу. Произнеси над ним слова заклинаний до семи раз. Разбуди его и спроси так: «Что видел ты?» Ответит он: «Да! Я видел богов вокруг лампы». Тогда будут говорить ему боги все, о чем их будут спрашивать».

Полагают, что слова «погрузи его в сон твоей рукой» и то, что в этом искусственно вызванном сне мальчик обретал возможность «видеть богов» и «разговаривать» с ними, не оставляет никакого сомнения в том, что мальчик был под гипнозом.

В тот период медицина уподоблялась теологии, культу, магии. Человек не столько боролся с болезнью, сколько пытался «замолить», откупиться от нее с помощью обетов, жертв, ритуалов. Между страдающим больным и богами был только один посредник – жрец как страж души и тела, поэтому на протяжении веков гипнотические феномены были прерогативой мистики и религии. Одновременно с этим возник интерес к гипнозу и у так называемой храмовой медицины – той формы врачевания, которая в античные времена была тесно связана с религиозными представлениями и производилась жрецами Асклепия (Асклепий – бог врачевания в Древней Греции) – асклепиадами. Они лечили больных с помощью молитв и заклинаний не столько для их оздоровления, сколько для того, чтобы явить милосердное могущество того божества, которому призывали верующих поклоняться.

В храме бога-врачевателя Асклепия существовало специальное круглое помещение, в котором жрецы погружали больных в сон. Во время этого сна они внушали больным, что к ним приходит бог Асклепий, расспрашивает о страданиях и освобождает от них. Храм Асклепия представлял собой одновременно и культовое, и лечебное учреждение. Посредине зала находился источник целебной минеральной воды, которую предлагалось пить до погружения в сон и после пробуждения, вознося при этом благодарственные молитвы-заклинания божеству.

Так зародилась широко распространенная в те времена и нашедшая отражение в религиозной литературе всех времен и народов практика так называемых «чудесных исцелений». По сути, все сводилось к тому, что в состоянии религиозного экстаза с помощью внушения и самовнушения у предрасположенных к истерическим реакциям людей, погружаемых к тому же в глубокое гипнотическое состояние, устранялись такие функциональные нарушения, как истерическая глухота, слепота, потеря речи, способности стоять, ходить, различного рода параличи и другие болезненные симптомы.

В тот период уже достаточно прочно укоренилось и представление о том, что всякого рода психологические, словесные воздействия способны усиливать целебные свойства лекарственных трав, настоев и прочих средств врачевания (опосредованная психотерапия), и наоборот – лекарственные средства способствуют большей эффективности словесных воздействий. В медицинском папирусе Эберса написано: «Помоги! Иди и изгони то, что находится в моем сердце и моих членах! Заклинания благотворны в сопровождении лекарств, и лекарства благотворны в сопровождении заклинаний…»

Уже в Древнем мире хорошо знали приемы, которые приводили к наиболее быстрому и успешному погружению в гипнотическое состояние, и умело пользовались ими. Для гипноза применялись однообразные, монотонные звуковые раздражители, фиксация взгляда на предмете («волшебные зеркала» – блестящие металлические плоскости, кристаллы, сосуды). Друиды, к примеру, для введения в транс приводили молящихся в священные рощи, где беседовали с ними под усыпляющий шум листвы и журчание ручьев. Большое значение придавалось поглаживанию (пассы) и возложению рук – например, уже во II веке в Египте применялись пассы.

В других культурах для вхождения в трансовое состояние широко применялись и наркотические средства. Древние оракулы, жрецы, прорицатели воли мифического божества, вдыхая наркотические газы растительного происхождения, сибирские колдуны, шаманы, употребляя гриб мухомор, дервиши посредством быстрого кружения на одном месте приходили в экстаз, когда могли наносить себе повреждения, не чувствуя боли: они могли колоть себя, лизать раскаленное железо, обнаженными ложиться на острые предметы…

Фактически, на этом этапе и начинается психотерапия. Пути медицины и богословия, которые вначале составляли одно целое, позже расходятся. Наука отбрасывает теорию о мистическом происхождении болезней, а вместе с ней – необходимость в жертвоприношениях и молитвах. С этого периода врач выступает уже независимо, а вскоре и против жреца.

В эпоху Средневековья все возвратилось на круги своя: многие видные врачи того времени считали, что психические болезни вызываются дьяволом. Душевнобольных называли ведьмами, слугами нечистого, одержимыми дьяволом; их жестоко преследовала и сжигала на кострах инквизиция.

Скудные знания о гипнотических феноменах в Средние века не расширились. Но уже на исходе этого периода возникла магнитно-флюидная теория – из астрологического учения, по которому все земные события, а с ними и человеческая судьба зависят от влияния планет; из сведений о магнетизме.

В тот период доминировали идеи Парацельса (1493–1541), гениального врача, в свое время обвиненного в ереси. Полагая, что мир исполнен магнетической силы, которая вследствие переноса с планет как некая звездная сущность находится также и в человеческом теле, он в своих сочинениях впервые употребил слово «магнетизм». Из его теории следовало, что человек питается не только видимой пищей, но и рассеянной в природе магнетической силой. Между планетами и человеческим телом имеется взаимное притяжение. Парацельс допускал взаимное влияние людей друг на друга; по его мнению, воля одного человека силой напряжения может влиять на духовную сущность другого, бороться с ней и подчинять ее своей власти.

Идеи Парацельса были особенно популярны во Франции и Германии. Ян Баптиста ван Гельмонт (1580–1644) обозначал магнетизм как влияния, которые производят тела друг на друга, притягиваясь или отталкиваясь на расстоянии. Посредником или проводником этого влияния должен быть «эфироподобный дух», который пронизывает все тела и приводит в движение мировые массы.

Эти идеи в последующем были использованы знаменитым венским врачом Францем Антоном Месмером (1734–1815), с именем которого непосредственно связана история развития учения о гипнозе. Он имел три диплома: доктора медицины, философии и права. Месмер был всесторонне развитой личностью, он музицировал с Вольфгангом Амадеем Моцартом, был дружен с его отцом. Изредка, в свободное от музыки и науки время, Месмер практиковал как врач.

На первых порах Месмер применял в качестве лечебного средства магнит, введенный в использование еще в XVI веке Парацельсом. В ходе работы Месмер неожиданно обнаружил, что лечебный эффект у определенной категории больных наступает и в тех случаях, когда вместо магнита он прикасается к ним рукой. Из этого он сделал вывод, что лечебная сила заключается не в магните, а в руках целителя.

Собственное открытие поставило его в тупик, и, как добросовестный ученый, он начал искать этому явлению теоретическое обоснование. В результате он создал теорию, сущность которой заключается в следующем: Вселенная пронизана особого рода невидимой субстанцией – магнетическими флюидами, и отдельные, особо одаренные люди (к ним Месмер причислял и себя) обладают способностью накапливать их в себе, а затем непосредственно или через специальные приспособления передавать другим.

Для лечения Ф. Месмер сконструировал специальные приспособления – бакэ (чаны, наполненные железными опилками). Больные располагались вокруг чана, держась за специальные стержни и друг за друга и в результате образуя длинные цепочки. Сам Ф. Месмер выходил в лиловой одежде и «намагничивал» чан, прикасаясь к нему хрустальным жезлом. Во время сеанса играла нежная музыка. Больные доводили себя до состояния «кризиса», во время которого плакали, кричали, корчились в судорогах. Потом их переносили в специальный зал, где они, изможденные судорогами, засыпали, а очнувшись ото сна, чувствовали себя освобожденными от страданий.

Ф. Месмер был глубоко уверен в правоте своей теории, которую считал «физиологической и рационалистической». Он утверждал, что открытый им «животный магнетизм» существенно отличается от действия магнита, и смутно догадывался, что, кроме флюидов, на больного воздействуют еще какие-то силы – отсюда все эти ритуалы с лиловым балахоном, музыкой, жезлом.

28 июля 1774 года в Париже состоялась первая официальная демонстрация гипноза (хотя само это слово в ту пору еще не употреблялось) в терапевтических целях. Пациенткой выступала иностранка – некая фрейлин Остерлин, страдавшая целым букетом истерических симптомов, а целителем – Франц Месмер. О Месмере ходили слухи, что он маг и волшебник: он мог вызвать эффект обезболивания, внушить, что человек находится на берегу моря или во льдах, и тот начинал вдруг слышать шум прибоя или испытывать нестерпимый холод.

В том же 1774 году месмеровская теория «магнетических флюидов» рассматривалась на совместном заседании Французской академии и английского Королевского медицинского общества во главе с Бенджамином Франклином. Приговор комиссии экспертов был достаточно суров и категоричен. Комиссия заявила, что «воображение без магнетизма вызывает конвульсии, а магнетизм без воображения не вызывает ничего». Она обнаружила, что пациенты излечивались от истерических симптомов силой внушения, и обвинила Месмера в шарлатанстве. Осуждены были не только теория, но и сам метод лечения, который, по мнению академиков, «отрицательно влияет на нравственные устои общества». В итоге теория «животного магнетизма» была вытеснена другими гипотезами.

Занимался проблемами гипноза и аббат Фариа (тот самый, которого описал в своем романе «Граф Монте-Кристо» Александр Дюма-отец). Заслугой этого видного исследователя является открытие того факта, что без внушения гипноз невозможен. Кроме того, именно он разработал известный теперь всем прием, который позволяет гипнотизеру усыпить больного и проводить внушение во сне. За участие в политическом заговоре Фариа был арестован и 17 лет провел в замке Иф (что и описано у Дюма); в течение всего этого срока он продолжал тренироваться и совершенствоваться в самовнушении. После выхода на свободу он продолжил дело Месмера, проводил в Париже сеансы магнетизма, но после запрета со стороны Церкви прекратил деятельность и «раскаялся во всех своих грехах». Однако уже на закате жизни Фариа написал книгу «О причинах ясного сна, или Исследование природы человека», в которой подробно изложил свои открытия и взгляды.

В 1818 году Шостенье де Пьюнсегюр, последователь Месмера, практикуя «магнетические пассы», открывает наиболее глубокую стадию гипноза – сомнамбулизм. Магнетизируя больного, он убеждается в том, что пациент погружается в состояние «магнетизма» не только в результате прикосновений, но и под воздействием слова, приказа. Выходит, флюиды здесь ни при чем, а главный действующий фактор – внушение.

Само понятие «гипноз» было введено позднее английским хирургом Джеймсом Брейдом (1795–1860). Присутствуя на сеансах известного французского магнетизера, он обратил внимание на то, что подопытный, впавший в состояние «магнетизма», не может открыть глаза, пошевелить рукой и вообще напоминает спящего человека.

Дж. Брейд решает продолжить опыты по «магнетизации», но применяет при этом свой оригинальный метод. Он предлагает пациенту фиксировать взор на любом предмете (например, на горлышке бутылки) и не думать ни о чем, кроме сна. Результаты опытов превзошли ожидания. Все пациенты после нескольких минут общей расслабленности и фиксации взгляда впадали в состояние, которое Дж. Брейд назвал гипнозом (от греч. hypnos – «сон»).

Результаты своих опытов Дж. Брейд опубликовал в книге «Нейрогипнология». Он рассматривал гипноз как особый вид сна, наступающий в результате утомления сосредоточенного взора и внимания, расслабления мышц и замедления дыхания. Для объяснения механизма гипноза Дж. Брейд использовал гипотезу о моноидеизме, или состоянии охваченности одной-единственной мыслью.

Дж. Брейд одним из первых отметил тот факт, что восприимчивость людей к гипнотизации – гипнабельность – неодинакова и зависит не столько от личности гипнотизера, сколько от состояния нервной системы пациента.

После смерти ученого центр изучения гипноза переместился во Францию.

В 1866 году сельский врач из Нанси Амвросий Август Льебо (1823–1904) издает книгу «Сон и подобные ему состояния, рассматриваемые прежде всего с точки зрения влияния разума на тело», в которой подводит итоги своей пятилетней практики гипноза в лечебных целях при различных невротических состояниях. В ней он выражает полное согласие с Дж. Брейдом в его отрицании магнетизма и считает гипноз разновидностью сна. Более того, он идет дальше и называет это состояние внушенным сном, чем закладывает основы системы взглядов, которая в дальнейшем получила наименование Нансийской школы гипноза.

С конца 70-х годов XIX века известный невропатолог Жан Мартен Шарко (1825–1893) начинает изучать явления гипноза на больных истерией. Гипнотическое состояние у них вызывается путем однообразных, монотонных или внезапных и резких раздражителей, действующих на органы слуха и зрения. В полной темноте в глаза исследуемых бросают яркие вспышки света или на их слух воздействуют монотонным звучанием гонга. Больные впадают в различные по своим проявлениям стадии гипноза. Шарко дает им наименования: стадия каталепсии, летаргии и сомнамбулизма. Третья, наиболее глубокая стадия гипноза – сомнамбулическая – иногда возникала у больных сразу при первом сильном звуке камертона или вспышке чрезвычайно яркого света, иногда же загипнотизированного в нее переводили из стадии летаргии и каталепсии.

Таким образом, во Франции образовались два центра по изучению гипноза:

первый – в Сальпетриере (под Парижем) во главе с всемирно известным неврологом и психиатром Жаном Мартеном Шарко. Эта школа придерживалась физиологической концепции гипноза;
второй – в Нанси, во главе с профессором терапевтической клиники университета Ипполитом Бернгеймом (1840–1919), придерживавшимся психологической концепции гипноза.
В результате именно эти четверо названных исследователей гипноза (Дж. Брейд, А. Льебо, Ж. Шарко и И. Бернгейм) в силу имевшихся разногласий относительно природы гипноза по праву считаются основоположниками учения о гипнозе.

Французский исследователь Бюрк около 1850 года сделал наблюдение, что если больной в состоянии сомнамбулизма дотрагивается до медной ручки двери, то впадает в каталепсию. Этого не происходило, если на ручку двери была предварительно надета резиновая перчатка. В 1876 году Бюрк, накопив большой фактический материал, обратился к президенту Французского биологического общества, и тот назначил комиссию по изучению этих фактов. Работая в комиссии, Ж. Шарко заинтересовался гипнозом как методом воздействия на больных: в ту пору его интересовал механизм возникновения неврозов, особенно истерии. Тот факт, что многие симптомы истерии больного в состоянии гипноза буквально на глазах исчезали или, наоборот, проявлялись, привели Шарко к мысли о том, что гипноз является не чем иным, как искусственно вызванным истерическим неврозом.

В последующем Шарко разработал свой «шоковый» метод гипнотизации: пациента вводили в полузатемненный зал, внезапно раздавался оглушительный звук гонга, перед глазами вспыхивал яркий свет – и пациент впадал в состояние гипноза.

Представители Нансийской школы (Бернгейм, Дюмон, Бони) считали, что гипноз – это психологический феномен, связанный с внушением. Они рассматривали гипноз как результат того, что гипнотизируемый поддается внушающему влиянию гипнотизера, не обнаруживая при этом достаточной критики относительно полученного внушения. Нансийцы утверждали: «Гипноза нет, есть только внушение». В то же время, в отличие от Шарко, они категорически отрицали болезненную, истерическую природу гипноза.

Между Парижской и Нансийской школами гипноза развернулась длительная и достаточно острая научная дискуссия, которая на Первом международном конгрессе физиологической психологии в Париже (1889) завершилась убедительной победой нансийцев.

Следует сказать, что ошибок не избежала ни та, ни другая школа. Если Шарко, идентифицируя гипноз с истерией, ограничил рамки его лечебного применения, то Бернгейм и его сторонники, отождествляя понятия «гипноз» и «внушение», отрицали самостоятельность гипноза, его существование вне сферы вербального воздействия.

С современных позиций следует признать, что, хотя гипноз и внушение взаимосвязаны, они представляют собой отличные друг от друга явления: гипноз – это состояние, внушение – это процесс.

Значительный вклад в развитие теории гипноза внес профессор физиологии Харьковского университета В. Я. Данилевский (1852–1939). В многочисленных экспериментах он показал возможность гипнотического воздействия на животных: лягушек, ящериц, змей, черепах, крокодилов, речных раков, лангустов, различных рыб и птиц. В 1891 году он выступил с докладом на IV съезде Общества русских врачей в Москве, где на основании обширного материала и тонких экспериментов убедительно доказал единство природы гипноза у человека и животных, тем самым нанеся ощутимый удар по взглядам Нансийской школы.

Зигмунд Фрейд в начале своей врачебной деятельности интересовался гипнозом, ездил изучать его технику к Шарко и Бернгейму, но потом, встав на позиции психоанализа, предал гипноз анафеме. Быстрое распространение идей психоанализа и авторитет З. Фрейда способствовали тому, что в развитии теории и практики гипнотерапии наступило затишье.

Большую роль в развитии российской и мировой психотерапии сыграл В. М. Бехтерев (1857–1927). Находясь в заграничной командировке в Лейпциге, он в декабре 1884 года получает официальное приглашение занять кафедру психиатрии в Казанском университете. Прежде чем дать согласие, он ставит три условия: организовать в Казани клинику душевных болезней, учредить дополнительную должность ассистента кафедры и продлить сроки его командировки с целью стажировки в клинике Шарко. До весны 1885 года он стажируется в Сальпетриере и увлекается гипнологией. С первых дней пребывания в Казани В. М. Бехтерев стал активным поборником лечения гипнозом и внушением.

В 1893 году В. М. Бехтерев выступал на юбилее Военно-медицинской академии с речью, посвященной роли внушения в общественной жизни (в 1903 году она была издана отдельной книгой – «Внушение и его роль в общественной жизни»). Некоторые положения, высказанные В. М. Бехтеревым, актуальны и сегодня: прежде всего разграничение таких понятий, как убеждение, внушение, гипноз.

Убеждение, по мнению В. М. Бехтерева, входит в сферу психической деятельности при посредстве личного сознания, усваивается путем обдумывания и осмысленной переработки, становясь прочным достижением Я (функция сознания).

Внушение сводится к непосредственному прививанию тех или иных психических состояний от одного лица к другому; прививанию, происходящему без участия воли воспринимающего лица и нередко даже без ясного осознания с его стороны (функция бессознательного – с современных позиций).

Гипноз же, по В. М. Бехтереву, представляет собой не что иное, как искусственно вызванный видоизмененный нормальный сон, при котором, однако, сохраняется контакт с гипнотизером. У загипнотизированного наступает особое состояние пассивности, в силу чего внушение действует на него подавляющим образом.

Одним из важных положений учения В. М. Бехтерева о гипнозе является то, что гипнотическое состояние можно вызвать у человека не только вербальными, но и невербальными способами. Собственно, вышеуказанные положения позволяют полагать, что В. М. Бехтерев (а не только З. Фрейд) пришел к заключению о наличии в структуре личности сознательной и бессознательной ее «частей».

Хотя психология и психоанализ в целом осуждались под прикрытием принципов учения И. П. Павлова, сам он никогда публично не высказывал ничего враждебного в отношении Фрейда. И хотя И. П. Павлов упрекал З. Фрейда в том, что тот придавал слишком большое значение сексуальному инстинкту, тем не менее признавал за ним определенные заслуги, в частности мастерство З. Фрейда доводить до сознания человека подавленные (скрытые) эмоции.

После смерти Павлова в Советском Союзе произошло то, что можно было бы назвать радикализацией павловского учения. В 1950 году на совместной сессии АН и АМН СССР, посвященной физиологическому учению Павлова, было решено впредь психологические понятия выражать в физиологических терминах. Психология как самостоятельная наука исчезла. Была подтверждена важность гипноза как глубинной психотерапии, основанной на физиологии (лечебное торможение коры головного мозга), но вопрос о катарсисе, разумеется, уже не стоял.

В перспективе, очерченной таким образом, павловская теория о трех фазах гипноза должна была подкрепляться данными электроэнцефалографии, и в приводимых «доказательствах» недостатка не было.

На территории СССР психология была официально реабилитирована лишь в 1962 году, когда психотерапевты Ленинградского института им. Бехтерева применили патогенетическую психотерапию, которая учитывала нынешние и прошлые конфликты больного с окружающими его людьми. Осознание этих конфликтов являлось одним из факторов выздоровления.

Итак, можно смело говорить о том, что мы знаем о гипнозе и внушении очень много, имеется и немало сфер практического его применения. Однако вплоть до сегодняшнего дня существуют непреодолимые преграды для любой научной теории, которая пытается объяснить весь комплекс явлений гипноза и внушаемости, поскольку эти явления неизменно уводят нас в сферы паранормального, того, что академическая наука пока не признает фактом.